Берясь за эту нелёгкую и долгую затею, Анмист преследовал несколько целей. Во-первых, ему было необходимо основательно проверить силу своего сверхсознания и его попечителей в тонком мире — только во всеоружии своих возможностей он мог быть уверен в победе над Сфагамом. Во-вторых, покидая Братство Соляной Горы, он прекрасно осознавал, что в любом случае никогда туда не вернётся. Для него начиналась совсем новая жизнь, где всё решала его собственная воля, и для этой жизни требовался новый внешний образ. Тот образ, что дали ему родители и сформировали тридцать четыре года жизни, больше не годился — Анмист не признавал более никаких предопределений, кроме своего собственного воления. И в-третьих, новый образ был менее зависим от патриарха-наставника, связь с которым через глубокие медитации поддерживалась постоянно. Пока что эта связь была ему нужна. Но Анмист подспудно готовился к её разрыву. Он уже внутренне решился обменять помощь настоятеля на осознание того, что поединок со Сфагамом — это его и только его дело, быть может, главное дело его жизни, а не просто поручение некоего третьего лица, хотя бы даже и самого его многолетнего наставника. Но для этого надо было быть очень сильным. Анмист осознал это особенно остро, когда, выйдя на образ Велвирта, увидел, что тот, вслед за Тулунком, покинул мир живых. Теперь главным помощником был не престарелый патриарх, а таинственные силы тонкого мира, опекающие его сверхсознание, и путь к которым открылся через последний посвятительный ритуал, что совершил над ним настоятель перед самым отъездом из Братства.

Отойдя от зеркала, Анмист остался доволен. Сверхсознание активно откликалось на все его запросы и переформирование образа шло достаточно быстро. Впрочем, Анмист не особенно спешил. Он твёрдо знал, что Сфагам не появится в столице раньше, чем через месяц, как знал он и то, что по истечению этого срока он появится непременно — немного раньше или немного позже. Оставалось только ждать и накапливать силы.

В дверь осторожно постучали, и в комнату вошла хозяйская племянница, молодая женщина, выполняющая обычно большую часть работы по обслуживанию постояльцев.

— Я принесла воду и фрукты, как обычно… — тихо сказала она, стараясь не смотреть на Анмиста.

Тот молча кивнул, продолжая издали смотреть в зеркало.

— Сегодня День рождения императора. Весь город гуляет. На всех площадях представления. В доме-то и не осталось никого — все в городе. Если б не работа — сама бы пошла, — по-прежнему глядя в сторону, продолжала она трогательно пытаясь придать голосу беззаботные нотки, будто сама убеждая себя, что говорит с совершенно обычным человеком.

— Мне это не интересно, — бесстрастным голосом ответил Анмист.

Женщина пожала плечами и вышла из комнаты.

"Хотя почему не интересно? Это было неинтересно в прошлой жизни. Но теперь начинается совсем новая жизнь, в которой ничего не утеряно из старой. Мало кому такое удаётся. Так неужели новое сознание не найдёт ничего достойного внимания в мире, над которым оно достойно господствовать?"

Усмехнувшись своим мыслям, Анмист быстро накинул длинный чёрный плащ, прицепил к поясу меч в чёрных посеребрённых ножнах и, спустившись по узкой лестнице со второго этажа, вышел на улицу. Возившаяся возле входной двери женщина проводила его оцепенело-растерянным взглядом, лишний раз отметив, что теперь он стал уже совершенно не похож на того человека, который поселился у них два месяца назад.

Глава 16

— Разбежались наши друзья кто куда! — прострекотал Валпракс. — Шныряют где-то, и не уследишь за ними!

— А мы на что? — глухо отозвался Тунгри. — Это ведь наша игра — что захотим, то и сделаем.

— И то верно! А то сидим, словно зеваки на представлении. Только смотрим да смотрим!

— Давай-ка раскинем дороги, как в самом начале. Глядишь, и повеселее игра-то пойдёт.

— А тебе, наверное, не терпится отыграть свой последний смертельный ход, а Тунгри?

— Вот уж нет! Свой последний ход я поберегу до самого конца. У тебя ведь ещё все три!

— Точно, точно! — с довольным видом затарахтел Валпракс, неспешно отрываясь от земли и поднимаясь над кронами деревьев.

— Погоди, давай решим, куда направить наших друзей, чтобы им тоже было не скучно, — Заструился Тунгри вверх вслед за Валпраксом.

— Давай, давай решим… — донёсся из вышины голос набирающего высоту красного демона.

— Учитель! Смотри! Лес стал совсем другим! Вот эти деревья… И поляна другая!… — возбуждённо восклицал Олкрин, едва заметив, что Сфагам вышел из медитации.

— Ничего не понимаю! Лошади на месте… а всё совсем другое! — продолжал Олкрин в растерянности метаться по поляне.

— Когда мы ни с того, ни с сего оказались на дороге в Амтасу, ты вроде бы не слишком беспокоился, — спокойно проговорил Сфагам.

— Тогда… да, тогда тоже…

— Кто-то не оставляет нас своим вниманием с того самого дня, как мы уехали из Братства. Помнишь, я рассказывал тебе, как меня накрыли шапкой и подставили лактунбу?

— Кем же это надо быть, чтобы ТЕБЯ накрыть шапкой?

— Уместный вопрос. Но ещё важнее понять, чего он хочет. Что он от нас ждёт? Каков смысл его действий? И кто мы здесь — просто шарики на столе?

Олкрин замолк, напряжённо задумавшись.

— Я давно всё это заметил, — продолжал Сфагам. Мне кажется, я научился чувствовать связь с этими силами. Это значит, что ЕГО решения обусловлены МОИМИ действиями. Именно так, а не наоборот. Но если ему что-то не понравится… Правда, он там не один. Это я почувствовал через медитации…

Олкрин слушал учителя с подавленным видом, широко раскрыв глаза.

— Ты теперь тоже в этой игре, — сказал Сфагам. — И ты сам это выбрал, хотя мог несколько раз уйти. И правда, мне было бы за тебя спокойнее, если бы ты ушёл. Но теперь это вряд ли получится. Похоже, я всё-таки научил тебя выбирать.

— Да что им от нас нужно?! Убить, что ли нас хотят?

— Вот! Это и есть главный вопрос! Убить нас им ничего не стоит. Не в этом суть… Когда здесь у нас должно что-то произойти, то это сначала происходит в тонком мире. А потом люди придают этому форму. Всё это было известно ещё в давние времена. Ты помнишь?

— Да, да… Первая часть Книги Круговращений.

— Так вот… В тонком мире что-то созрело… Что-то очень важное, иначе этим не занялись бы такие мощные силы. Они наводят меня на то, чтобы я это почувствовал и сделал. В этом и есть смысл их действий. Сначала они меня проверяли, затем, не переставая проверять, следили, куда ведёт меня моя судьба, а теперь — выводят на главную дорогу. Но главное… Самое главное знаешь в чём? В том, что сделать это могу только я. Я и больше никто. Другой сделает по-другому, и это уже будет не то. Такого в прежние времена не было. Теперь некоторые люди стали настолько особенны и самостоятельны, что стали вровень с богами и другими силами тонкого мира. Вот таким людям и предстоит менять мир. Поэтому, чтобы придать форму событиям тонкого мира, я должен САМ всё понять и ЗАХОТЕТЬ это сделать. Это должно стать главным, по сути, единственным делом моей жизни. Иначе ничего не выйдет. Поэтому не только мы зависим от них, но и они от нас. Главным образом от меня… Потому я так за тебя и беспокоюсь.

— Значит, я буду ещё ближе к тебе!

— Посмотрим… Ты пока не познал закон своей судьбы. И ещё… тут есть ещё кое-что… Это я тоже понял через медитации. В тонком мире созрело не одно событие… Как бы это сказать… Ох уж этот наш несчастный язык! Словом, или одно, или другое. Или я, или кто-то другой. И мир станет другим. Это в том мире можно одновременно идти и вправо и влево. А здесь — никак…За тем, другим, стоят большие силы. Очень большие. Но если они победят, а решится это всё здесь у нас и довольно скоро, то мне нечего будет делать ни в этом мире, ни в том. Понимаешь?

Олкрин ошалело смотрел на учителя.