«Шишка за шишку…» — подумал Глава Совета.

Санциско вспомнил каким был Тьерн всего лишь несколько дней назад, когда он нашел его избитого и униженного и чуть было не улыбнулся, но взял себя в руки. Предложение Сельдеринга было уже плохо не только тем, что от него не было никакой пользы, но и тем, что исходило от него самого. Может быть он уже не был врагом и соперником для Главы совета, но он не был другом.

— Пожалуй нет… Убивать их не стоит… — сказал Санциско. — Не тонкая это работа.

Нарочито покряхтывая (кости груди все еще болели, как это часто бывало после действия мертвой воды) он поднялся и в размышлении прошелся перед шаром.

— Поступим иначе…

— Если им оставить жизнь, то они опять попытаются разрушить наш замысел.

— Наш? — спокойно и холодно удивился Глава Совета.

— Твой, — поправился Тьерн, опустив глаза к земле. — Твой замысел…

В одно мгновение он стал похож на улитку, которая после мягкого касания тут же втягивает в себя грозные рожки и прячется в раковину. Санциско не выдержал и улыбнулся. Тьерн опустил глаза.

— Они как тараканы, — не поднимая глаз сказал он. — Всегда откуда-то появляются…

Санциско молчал, раздумывая как быть дальше. Ему, думавшему о судьбах Империй, вдруг стало любопытно управиться с судьбой трех врагов, пройтись по ней не грубым топором, как этого хочет Тьерн, а искусным резцом Мастера. Это могло стать игрой, отдыхом от важных дел. К тому же игрой опасной, но и оттого еще более привлекательной, не сейчас, конечно, а дней через десять — двенадцать, когда он закончит свои дела на Руси и «Паучья лапка» окажется в Вечном Городе. Привыкший к хитрости разум тут же подсказал нужный ход.

— Если просто оставить жизнь, то, наверное, да, а вот если оставить им жизнь и лишить памяти…

Санциско погладил ковчежец. То, что было заключено было его и мечом и щитом. Теперь он мог сделать все, что считал нужным с кем угодно — с магом, волхвом, воином, князем и императрицей.

— Теперь у них нет защиты… Мы всегда можем найти их, и сделать с ними то, что захотим…

Тьерн молчал, напряженно наклонившись вперед. Он не решался советовать, ибо понимал, что любой совет Санциско истолкует как простое, вполне человеческое желание отомстить за полученные синяки и шишки.

Все же он решился напомнить:

— Белоян…

— И без Большой магии я сумею сделать все так, что он не заметит… Решено! Я сам все доведу до конца.

Тьерн, все еще надеясь, ждал, чтобы глава Совета сам сказал что сделает с врагами.

— Я лишу их памяти. Они разойдутся и больше не попадутся на нашем пути.

Сельдеринг все же не сдержался.

— Лучше убить…

— Убить — проще.

Санциско то ли жалел Тьерна, то ли действительно хотел объяснить ему раз и навсегда чем Глава Совета отличается от простого, пусть и очень сильного мага.

— Но лишить памяти и потом, время от времени вспоминать, что где-то бродят враги не переставшие быть врагами, но уже не опасные…

Он покивал головой, соглашаясь со своими мыслями.

— Да! Так и будет….

Не заботясь о том как это оценит Сельдеринг он взмахнул рукой и Шар залила тьма.

Глава 42

Проснувшись, Избор увидел над головой звездное небо. Глаза обежали открывшийся над головой простор и он улыбнулся. Несколько мгновений он лежал, бездумно складывая звезды, что просвечивали сквозь листья в фигуры, а потом сел. Над виднокарем висела ущербная луна в свете которой он разглядел, что совсем рядом с ним лежат люди.

Поднявшись на ноги он осторожно прошелся около кустов, разглядывая незнакомцев…

Незнакомцев? Он остановился пытаясь вспомнить как попал сюда и кто эти люди, что коротали ночь рядом с ним, но….

От неожиданности он остановился и закрыл глаза. Он не помнил себя… Не помнил как попал сюда и что было вчера. Сперва он не испугался, а удивился. В памяти было чисто и пусто, словно в зимнем поле. Он вспомнил имя, вспомнил кем был, но дальше память отказывала. Озираясь он просидел с полчаса, вспоминая все, что мог, но это не принесло облегчения — память была пуста как пересохший колодец.

Страх проснулся в нем и пополз наружу. Избор увидел как задрожали руки и стиснул пальцы в кулаки. Что бы там ни было, пугаться уже было поздно.

«Не родился же я только что? — подумал Избор. — Или все-таки родился? Спросить бы кого…»

Он окинул взглядом соседей. — «Да кого тут спросишь? Разве что какой-нибудь душегуб в кустах прячется?»

Мужик, что спал рядом с ним завозился, засучил ногами. Избор настороженно отодвинулся, встал ему за спину и положил руку на рукоять меча. Мужик озадаченно озирался и Избор видел в его движениях тоже недоумение, что испытывал сам. Так же как он сам только что он обежал взглядом поляну и настороженно положил руку на рукоять кинжала.

— Проснулся? — Избор постарался, что бы голос его звучал спокойно. — Раз спишь крепко, значит совесть у тебя чистая…

От его слов тот прыгнул вбок и налету повернулся к Избору лицом. «Э-э-э-э, да ты, брат хазарин, — подумал Избор. — И как это такую ворону сюда занесло?»

— Ты кто? — спросил хазарин, все же так и не вынув меча.

Рассмотрев его Избор отпустил рукоять и расслабился.

— Я Избор. Наемник. А ты?

— Исин. Воин. Хазарин.

Он замялся и добавил:

— Кажется…

Они замолчали, на этот раз надолго, не желая показывать друг перед другом свою слабость. Наконец, Избор кивнул на продолжавшего еще спать человека.

— Это кто?

Хазарин наклонился, рассматривая лица и только пожал плечами.

— Первый раз вижу…

То, что творилось вокруг было не просто странно. Это было опасно. Теперь Избор точно знал, что не пьян и не сошел с ума. Два человека, одержимых одним и тем же безумием спящие рядом — такое не укладывалось в голове. Уже без опаски он тронул ногой спавшего, догадываясь, что тот одного с ними поля ягода. Тот мгновенно откатился и вскочил с земли уже с мечом в руках. Голова его быстро повернулась туда-сюда и Избор понял, что незнакомец уже понял кого, в случае чего, тот убьет первым и каким образом…

— Что вчера было? — быстро спросил Избор, отскакивая на всякий случай назад. Меч задержался в воздухе, словно беззвучно врубился там в невидимую ветку.

— Имя помнишь? — спросил Исин. Плохо соображавший спросонья мужик спросил.

— Твое?

Избор покачал головой. «Хоть плачь, хоть смейся!»

— Мое! Ты хоть свое вспомни…

— Гаврила Масленников, — с некоторой запинкой произнес мужик. Оценив богатырскую стать Избор спросил:

— Наемник?

Гаврила неуверенно посмотрел на меч в своей руке, медленно опустил его.

— Наверно…Вроде того.

— Нас не знаешь, как сюда попал — не помнишь? — утвердительно спросил хазарин. Масленников не кивнул, а только медленно, молча переводил взгляд с одного. Под его взглядом они уселись и Избор, отчего-то почувствовавший себя хозяином положения, сказал:

— Да ты садись, садись… В ногах не только правды нет, но и памяти…

Гаврила осмотрелся и сел напротив.

— А еще что-нибудь помнишь? — наконец спросил Избор.

— Нет. Да что случилось?

Он положил меч рядом и тот отбросил в лицо Избора льдистый свет затухающей луны. Избор не ответил, только пожал плечами, да собственно это и было ответом. Каждый из них теперь понимал, что-то, что сегодня тут произошло, коснулось каждого из них.

— Кабы кто сказал…

— Интересно получается, — сказал наконец Масленников. — Нас тут трое и никто ничего не помнит…

— Так не бывает! — заявил хазарин сверкнув глазами.

— Как видишь, случается…

Растерянность, которую они испытывали, пряталась за молчание. Стараясь не поворачиваться друг к другу спинами они осмотрели землю, кусты, деревья.

— А ведь, похоже, что мы одним отрядом вчера на ночлег стали, — заметил Масленников, — и только утром — каждый сам по себе.

— С чего ты взял? — спросил Избор и сам подумавший о том же.

— Спать вместе легли, значит доверяли друг другу, да и мешок у нас один на всех, — он показал на Изборов мешок. — Твой что ли?