— Я сниму его — сказала Диля доставая стрелу — Хазарину легче будет.

В этот момент Исин подтянулся, перебросил тело за частокол.

— Справится. — сказал Избор — Дурное дело не хитрое. Ему сотником быть — других учить. Пусть сперва сам научится.

Хазарин появился за спиной стражника через несколько мгновений. Он поднял руку, опустил ее… и на башенке осталась одна фигура — стражника.

— Ну умница! Ну молодец! — сказал Избор — Я думал не догадается…

— Что там? — спросила Диля нервничая. Ей не было видно.

— Он зарезал его и оставил тело стоять. Давайте к стене.

Они быстро перебежали к частоколу. Сверху упала веревка. Над стеной мелькнуло лицо хазарина. Ухватив нож в зубы и проверив легко ли вытаскивается из ножен меч, Избор взлетел наверх. Он забрался в окошко, что было на сажень ниже площадки, и наткнулся еще на два тела. Хазарин разошелся… Избор дважды дернул веревку. И в окне показался Гаврила. Увидев трупы спросил.

— Твоя работа?

— Если бы — вздохнул Избор. — Хазарин. Отмывается.

В голосе его звучало уважение. Когда к ним присоединилась Диля они пошли вниз. До первого поверха хазрин никаких следов не оставил. Около распахнутой двери они остановились. За дверью был двор.

— Теперь куда?

Избор не ответил. Он не знал. Оставалось надеяться, что сообразительный хазарин позаботился и об этом. Он не ошибся. За порогом лежал еще один труп. Его рука указывала на башенку.

— Сообразительный — сказал Гаврила — Да он не глупее меня!

— Меня точно умнее — согласился Избор — Мне бы такое ни в голову не пришло, ни в какое другое место.

Диля подумала и по своему тоже похвалила Исина.

— Ежели все обойдется, пожалуй, отдамся я вашему хазарину. Заслужил…

Башенка поднималась саженей на пять. На ней, на высоте примерно в сажень, в позе раздавленного паука висел хазарин. Он, похоже, хотел повторить свой подвиг, но не учел, что основание башенки на две сажени вверх было собранно из добротно пригнанных друг к другу гранитных валунов. Двор был залит лунным светом и Исин был как на ладони.

Гавриле он тоже напомнил паука.

— Лучинкой бы его… — злорадно предложил он — Враз забрался бы.

Диля тихонько хихикнула.

— Скипидаром тоже можно…

— Без хиханек! — сказал Избор — Если руки чешутся — сними лучше сторожа со второй вышки.

Наконец-то небо заволокло тучами, только это уже никому не было нужно. Диля не промахнулась, и теперь сторож висел на перильцах как рогожка, вывешенная для просушки. Только что руками под ветром не размахивал. Избор и Гаврила добежали до стены. Гаврила быстро огляделся, подыскивая что-нибудь, что могло бы стать лестницей. Под руками ничего путного не оказалось. Может что и было с другой стороны башни, но искать там Гаврила не захотел. Избор знал, что нужно сделать, но не успел ничего сказать. Гаврила поскребши голову сказал.

— Ну, кому целоваться больше всех охота?

— Молчи лучше. Тебе все одно внизу стоять.

— А! Хазарина пожалел! Все хазарина жалеют… — беззлобно укорил Гаврила Избора — И ты и бабы… Ладно. Лезь…

Исин попытался воспротивиться. Он понял, чего хотят Гаврила и Избор. Двое должны стать живой лестницей для третьего.

— Я в низу встану. Я выдержу!

Гаврила взял его за плечи, повертел его рассматривая.

— Ну что? — спросил Избор — Выдержит?

— Переломится. Нижним стоять это вам не людей ножиками резать. Понял?

Он прислонился спиной к стене.

— Ну!?

— Полезай — скомандовал Избор хазарину — Вторым будешь. Я в тебя верю.

Голова Исина пришлась чуть ниже того места, где на смену камню пришло дерево. Избор вскарабкался ему на плечи, и, вонзая лезвия ножей в мох, что строители натыкали в щели между бревен, повис. Висеть было тяжко. Он только дважды переставил ножи, и мясо на руках заныло тупой болью, напоминая то, что день был тяжелый, и что сегодня уже пришлось помахать мечем, и что по ночам следует заниматься совсем другими делами. Было больно, но он не позволял себе расслабиться. Знал, что будет только хуже. До зарешеченного окна было совсем не много. Он поймал носком сапога выбоину в стене, перенес вес на нее и вставил нож еще на одно бревнышко повыше. Плечо напряглось, вознося его наверх, и он, чтобы отвлечься от боли, стал думать о Ханукке. Хитрая хазарская морда встала перед ним как живая. Избор скрипнул зубами. При всей ненависти к нему он не мог не признать, что хазарин сделал все не хуже него самого, возьмись он сам за это дело. Он поднялся еще на одно бревно, и это усилие прояснило его мысли настолько, что он понял, что он и так уже держится за это дело, только с другой стороны.

Избор поднял глаза. Лунный свет высветил нависающую над стеной крышу а под ней — черный провал окна. Он оставил нож в стене и ухватился за шипастый прут, что перегораживал проем снизу до верху.

Он закряхтел подтягиваясь. Руки согнулись, подняв его до уровня подоконника. Там мелькнуло лицо, и в тоже мгновение Изборово горло обхватили длинные пальцы.

— Чего надо? — негромко спросила поляница.

Глава 25

Голос ее не был груб, но Избору послышалось в нем что-то от звуков того охотничьего рога, которым князь Владимир гонял медведей в Киевских лесах. Женщина смотрела не ласково и с таким выражением, словно уже не один раз заставала Избора у своего окна и тот успел до смерти надоесть ей своим лазаньем туда-сюда. Избор понял, что скажи он что-нибудь не то, она сожмет пальцы и тогда ему только останется выбор либо отпустить прут и упасть, либо позволить ей удушить его.

— Диля прислала. По делу… — прошептал он.

Хватка ослабла, но женщина предусмотрительно не разжала пальцев.

— Как звать-то тебя, княжна?

— Тулица.

Избор продышался. Чувствуя, как слабеют руки, сказал.

— Слушай, княжна. Сейчас я тебе помогу, а потом ты мне поможешь… Добро?

Женщина кивнула.

— Просовывай руки и держи меня за спину.

Руки поляницы соединились за его спиной в замок. Расслабляя затекшие руки, Избор встряхнул пальцами, и провел рукой по одному из прутьев.

— Тяжело — сказала Тулица, понявшая, что он хочет сделать — Я пробовала. Ничего не вышло…

Избор не стал тратить силы на ответ. Он поплевал на руки, и ухватил прут за самый верх. За то самое место, которое из-за красоты, мастер сделал без шипов. Прут был приятно шершав и холодил ладонь. Для начала он потянул его в пол силы, стараясь разобраться — есть ли что-нибудь за душой у этой железяки или лесная ржа изъела его настолько, что от одного только прикосновения тот рассыплется прахом. Железо задрожало, заскрипели бревна, но прут выдержал.

— Я же говорила — разочарованно сказала Тулица.

— Твое дело держать — сквозь зубы напомнил Избор. Он ухватился за середину и упершись ногами в стену, что есть силы потянул прут на себя. Избор смотрел на верхний край прута и сквозь кровавый туман и золотые искорки заметил, как прут гнется и против воли покидает уютную дыру в бревне, в которой просидел может быть двадцать, а может и пятьдесят лет… Он вовремя остановился. Согнув прут в дугу, он развернул его к полянице. Ухватившись за ножи, он снова повис над землей.

— Тащи!

Теперь даже женских сил хватило, чтобы побороть силу железа. Тулица аккуратно вытащила его и поставила рядом с ногой.

— Пролезешь?

— Пролезу, если поможешь…

— Веревка есть?

— Была бы — от такой жизни давно повесилась бы… Кто же мне веревку-то даст?

Избор поморщился. Руки болели, и думать было некогда. Выход был только один.

— Вылезай. Повиснешь на руках как можно ниже и встанешь мне на плечи.

— А сдюжишь? — недоверчиво спросила поляница.

— Не сдюжу, так сброшу…

Ей не хотелось помощи. Ей хотелось самой освободить себя, а тут приходилось принимать помощь от мужиков…Но что было делать?

Избор спустился вниз на высоту своего роста. Над головой потемнело. Не поднимая ее, он понял, что Тулица вылезла из окна и теперь висит над ним. Ее ноги еще не встали на его плечи, и он мог шевелиться. Он посмотрел вниз. Там бледным пятном плавало лицо Исина.