И Андрей тихохонько, на цирлах, вышел из зала со стульями, миновал тамбур с литературой в жанре «магического реализма», подошел к столу в первом книжном зале, сел. Андрею надоело топтаться, слушать разную фигню про всяких там Лемарков. Про поход очкастого физкультурника на Урал он бы еще послушал, но, черт его знает, даст ли выпендрежная публика чуваку досказать интересное, может, до самого конца лекции будет мучить очкарика шизоидными вопросами.

Строго говоря, и про поход на Урал чувака-лектора Андрею слушать необязательно. Его дело – поехать после лекции на хату к чуваку и «понюхать» артефакт, привезенный поклонником теории Лемарка с Уральских гор. Андрей с Надеждой шифровались под шизиков, аналогичных тем, что засели в лекторском зале. Они, типа, из Клуба любителей неведомого, а Клуб, согласно легенде, финансирует свихнувшийся на аномальных явлениях олигарх. Сегодня утром Надежда созвонилась с лектором-путешественником и посулила сотку гринов за один взгляд на мумифицированный палец якобы размером с локоть. Про палец гиганта чувак проболтался журналисту одной желтой газетенки и по совместительству информатору Фирмы.

За стол по соседству с Андреем присел пацан, положил на столешницу иллюстрированное издание «Кама Сутры», зашелестел страничками. «Ого, какие книжки здесь есть, помимо фуфла от ФСБ!» – подумал Андрей, поднялся, пошел к стеллажам.

Лекция продолжалась еще почти час, и все эти шестьдесят без малого минут Андрей провел с толком – узнал, что такое «кошерный секс», пролистав соответствующую книжонку; выяснил, что за штука «Фэн-шуй половых отношений», заглянув в книжку с картинками о разнообразных фэншуях; прочитал главку из громадного фолианта «О тантрическом сексе», почти до конца прочитал.

– Андрэ, чем это вы так увлечены? – прошептала ему на ухо Надежда. И ведь подкралась, мать ее в лоб, совершенно бесшумно!

– Да так, ерундой, – Андрей захлопнул том о тантрических извращениях.

– Какой ерундой? О, вижу! Поставьте-ка пособие для онанистов на место, ладно? Я, конечно, могу вам его купить, но, мон ами, термин «тантра» означает «тайное». Неужели вы думаете, что тайные сексуальные знания вот так запросто переведут на русский и опубликуют массовым тиражом? Желаете порно, скажите прямо, и я позабочусь, чтоб вас обеспечили.

– Лекция закончилась?

– И да и нет. Бедненького эрудита обступили слушатели, я едва протолкнулась, чтоб шепнуть, мол, мы ожидаем уважаемого коллегу по интересам в черном «Мерседесе» с двумя нулями на номерных знаках. Пойдемте в машину, мон ами, тут такая духота. Пойдемте, ладно?

– Ладно.

По дороге к машине Надежда журила угрюмо молчаливого Андрея за то, что он смылся с лекции. Мол, пустячок, а имидж парочки из мнимого Клуба любителей неведомого ломает. Дескать, надо было слушать разинув рот, есть глазами лектора.

Когда садились в «мерс», хозяйка велела Андрею занять заднее сиденье и воздержаться от разговоров с фигурантом-лектором, который займет седалище рядом с ней, женщиной за рулем.

– А я и не собирался с ним трепаться, – пробурчал Андрей. – Не мое дело разговоры разговаривать.

– Правильно, мон ами, ваше дело нехитрое, – улыбнулась она надменно. – Между тем я на всякий случай повторяю: рот на замок, ладно? А то совсем испортите мне игру, милый вы мой помощничек...

– Зачем вы все время меня опускаете? – вырвалось у Андрея. Самопроизвольно вырвалось, и он сразу же пожалел о сказанном, но слово не воробей.

Ее реакция была неожиданной.

– Зачем? – Женщина вдруг стала серьезной, нахмурилась, в уголках ее правильно очерченных глаз залегли морщинки, четче обозначились складки от крыльев носа к уголкам рта. Она повернулась к Андрею на заднем сиденье, выдохнула слова медленно, и показалось, что говорит она вовсе не с ним, а сама с собой. – Не «зачем», а «почему». Такая формулировка куда точнее. – Она смотрела как бы сквозь Андрея. Или это ему тоже показалось? Это, быть может, и показалось, но в глазах ее очевидно читалась тоска. – Я не права, и наверняка есть смысл заменить меня на другого куратора. Я все время помню, кто вы. А ведь вы убийца, Андрей. Вы – продукт своего времени, и об этом я все время стараюсь помнить, но... – Она шумно, по-мужски, вздохнула. – Если бы вы родились на полвека раньше, возможно, были бы совсем другим. Вас сформировало сумасбродное бытие, но... Но ведь и сейчас не все ваши ровесники звереют до человекоподобного состояния. Я читала собранное на вас досье из архивов Фирмы. В Ичкерии вы зверствовали, как самый настоящий фашист. Вы...

– Я – фашист?!. – Андрей сорвался на крик, оскалился. – Дура ты блаженная! Я просто выживал. И я выжил! Я...

– Не помешал? – Автомобильная дверца распахнулась, в салон заглянула очкастая лысоватая голова.

– О нет! Конечно же, нет! – Морщинки исчезли с хорошенького женского личика, подкрашенные помадой губы приветливо улыбнулись, красивые глазки вспыхнули оптимизмом. – Мы спорили о злободневных делах Клуба. Садитесь, пожалуйста, рядом со мной. Ноутбук можно положить в бардачок. Он поместится.

– На коленях надежнее. – Лектор забрался в кресло, пристроил портативный компьютер на ляжках. – Едемте прямо, отсюда до моей берлоги рукой подать.

– Адрес назовите, пожалуйста, – женщина повернула ключ в замке зажигания.

– Угол Петровско-Разумовского проезда и Мирского переулка. Сразу за метро «Динамо» поверните направо, я подскажу, как лучше проехать.

– Вы живете в замечательном месте, поздравляю. – Женщина крутила баранку пальчиками с маникюром, нажимала ножками с педикюром на педали и прямо-таки лучилась доброжелательностью.

– Увы, я снимаю квартиру. Я недавно перебрался в Москву.

– Откуда, позвольте полюбопытствовать?

– Из Питера.

– Что так? Чем провинился перед вами город на Неве, аристократ-красавец Санкт-Петербург?

– Город Секонд-Хенд мне опротивел до отрыжки.

– Как, простите, вы его назвали? Город «Вторые руки»?

– Именно – «Вторые руки». Город с дворянского плеча еще имел некоторую прелесть, перелицованный большевиками в Ленинград, а сейчас... В граде на семи холмах, в Москве Златоглавой, давно скрылись с глаз рынки секонд-хенд, а в городе на болотах, в Питере, тряпьем завалены все окраины. По ночам тамошнее телевидение рекламирует «черное» порно в видеосалонах на Невском. Общественные сортиры в центре закрыты, потому что власти не в силах справиться с подростковым вандализмом. В говоре мигрантов на Неве больше не услышишь родного «булка»... Вот здесь направо... Да, и прямо пока езжайте... В иные годы я обожал местечко под названием «Курорт», что под Сестрорецком. Ныне там пляж загажен так, что... Вот здесь – налево. И прямо... По дороге от «Курорта» к пляжу «Ласковый» есть, пожалуй, единственное местечко, где Финский залив глубок, как настоящее море. И вот, представьте, идешь к «Ласковому» и видишь шестидесятилетнюю бабку, совершенно голую, и загорелых гомиков с бритыми промежностями, от нудистов тошнит и возникает... Здесь – налево, а сейчас направо и во двор... Ко второму парадному... Да, здесь. Замечательный московский дворик, не правда ли?

– Всецело с вами согласна, – проворковала Надежда, глуша мотор. – Дворик – чудо. Взглянешь на него, и вмиг вспоминаются черно-белые фильмы и песенки вроде: «Летите, голуби, летите...»

Напевая ретрошлягер, Надежда весело цокает каблучками по малость остывшему асфальту. Шаркает подошвами полуботинок из натурального крокодила Андрей. Твердо ставит ноги в кроссовках экс-петербуржец с ноутбуком.

Малопривлекательная, узкая дверь подъезда, оборудованная устаревшим кодовым замком, пропахшие кошками ступени к лифту и грохот опускающейся допотопной кабинки.

В лифте троим тесно. Надежда прекращает мурлыкать песенку про голубей, ньюмосквич бережно прижимает к груди ноутбук, точно любимое дитя, Андрей тупо пялится на пронумерованные кнопки. Лифт останавливается на шестом. Символично.

Простор лестничной площадки, ну, наконец-то. Под потолком патрон с огрызком битой лампочки, на стенах штукатурка, вся в трещинах.