— Точно.

Белоян сказал это — как отрезал, отбросил все то, до чего могли додуматься простые воины.

— Корабль? — на всякий случай предложил Гаврила, хотя и сам понимал, что глупость это — ни реки, не озера…

Волхв только рукой махнул.

— Ну это я так… Чтоб ничего не упустить.

— По воде и земле нельзя. Остается небо… — подвел итог Избор.

— Ковер не успеет….

— Да. Не быстрее стрелы, не быстрее ветра…

Хазарин, хлопнув себя по шее, придавил какого-то особенно назойливого комара.

— Разошлись, кровопийцы! Давайте-ка травки в костер. Пусть их хоть дымом погоняет.

Павший комар до земли не долетел — его на лету подхватил Белоян. Комар в его руках дергался, пытался шевелить крыльями. Волхв задумчиво разглядывал того, держа за лапу. Исин снова зачесался, и под пальцами у него расползалось кровавое пятно. Тут Масленникова и осенило.

— Точно! — не сказал даже, а промолвил Гаврила. — Комары!

И, разделяя звуки тишиной, по слогам, добавил.

— Ко-ма-ры….

На него посмотрели с удивлением. Тогда он выхватил из воздуха жужжащего надоеду и показал всем.

— Даём такому вот куснуть Исина и протаскиваем через камень. Много-много раз…

— И они разлетаются в разные стороны! — осадил его Исин.

— Ничего подобного.

Киевлянин повернулся к Белояну.

— Неужели ты с комарами не справишься?

— С комарами-то? С комарами справлюсь… — осторожно ответил волхв, ожидая, что еще скажет Гаврила.

— И потом что? — поторопил его Исин. — Думаешь, сами долетят, раз с крыльями? Да их птицы враз поклюют…

— Какой из комара летун? — согласился Гаврила улыбаясь. — Никакой. Если уж на ковре туда за день не долететь, то и комару своим ходом туда и подавно не добраться…

Вместо объяснения он ткнул пальцем в небо.

Товарищи подняли головы. Там, по нежной голубизне вереницей бежали пушистые облака. Резво бежали, словно гнал их кто-то.

— Белоян. Колдовство. Ветер…. Набираем бочку таких комаров, — продолжил Масленников. — Бочку на ковер ставим. Там же парус устанавливаем… А Белоян ветер делает. Быстрый-быстрый…

— С бочкой крови, и вшестером? — перебил его Белоян. — Ковер с такой тяжестью вообще может и не взлетит…

— Нда-а-а-а… — остыл Гаврила. — Задача….

— Жаль, что быстрее ветра не полетишь, — сказал Избор, оглядывая несущиеся по небу облака. — Вот бы нам хотя бы так! Паутинками осенними…

Белоян посмотрел на него. Воеводе показалось, что в глубине волховского взгляда что-то заблестело. Надежда? Может быть и она…

— Паутинками? — пробормотал Белоян. — Паутинками, говоришь….

Он говорил это, глядя не на Избора, а на Исина.

— Паутинками — это хорошо, — наконец сказал волхв. — Но мы сделаем еще лучше!

…Поднявшееся Солнце осветило полянку, на которой уже стояли люди и вертели головами. То один, то другой вскидывали руки, тыкая пальцами в пустое небо. Впрочем, не такое уж и пустое — высоко над ними летели облака, а чуть ниже — метались комары.

— Вон!

— Нет. Тот побольше!

— А этот вообще…

Только летучих тварей носило где-то в вышине, и не одна не зарилась на раздетого до пояса хазарина.

— Есть, — наконец чуть сипловатым от волнения голосом сказал Исин. Все застыли.

— Вот он, разбухает…

Комар сидел на предплечье, поводил хоботком, словно принюхивался.

— Не спугните…

Несколько мгновений долгожданная тварь переступала с ноги на ногу и, наконец, выбрав место послаще, сунула хобот в хазарскую руку. Ирина прикусила губу, сморщилась, но хазарин даже щекой не дрогнул. Несколько мгновений комар шевелил брюшком, встряхивал крыльями. Люди ждали, пока тварь насосется и дождались. Комар вытащил жало и каждому показалось, что он даже сыто рыгнул.

— Белоян… — прошептала Анна. — Улетит же…

Комар и впрямь зажужжал, тяжело поднялся… Но тут его подхватило колдовством.

— Теперь все быстро делаем… Все бегом!

Какое-то время только Белоян понимал что происходит, но вскоре над камнем образовалась серая туманная полоса, становившаяся все темнее и темнее и жужжание, сперва еле слышное превратилось в грозный гул. Комариный рой звенел, сдерживаемый колдовской силой.

— Бочку! — крикнул волхв. Крышку сбросили, и ставшая уже совсем черной жужжащая полоса канула внутрь.

— Крышку!

Крышка легла сверху, прикрывая жужжащие нутро.

— Вот и славно!

И тут же:

— Чего ждете? Бегом, бегом…

Первым в полотно нырнул Избор. Следом за ним крякнув от напряжения, с бочкой в руках там пропал Гаврила. Анна, Ирина и Исин нырнули следом за ним.

Оставшись в одиночестве, Белоян встряхнул волшебную материю и та зависла в воздухе, чуть пошевеливая краями, словно рыба в толщине вод… И тут началось настоящее колдовство… Воздух вокруг него заходил кругами, трава всколыхнулась, пытаясь успеть за ветром, а тот все набирал и набирал силу…

В котелке, что стоял рядом с волховской ногой, волны шевелили лицо Белоянова помощника, оставшегося в Киеве.

— Ждете?

— Только не потеряй по дороге… Мы встретим…

Полотно поднялось, кругом облетев поляну, поднялось над деревьями.

— Отпускаю….

Взметнув края, словно крылья, полотно устремилось прочь… Воздев руки к небу Белоян провожал его взглядом пока оно не скрылось за кронами деревьев… Теперь оставалось ждать. Не сидеть, разумеется, сложа руки, а смотреть, приглядывать, предвосхищать…

… В подземелье они заняли зал, в котором нашли Анну и блюдо. На столе перед ними лежало второе волшебное полотнище, и более ничего там не лежало. Даже двери в этот раз там не нашлось — о том, что им сегодня никто не смог помешать Белоян позаботился. Вместо двери стояла прочная каменная кладка. Постучав по ней для порядка кулаком, Гаврила одобрительно хмыкнул и поставил на стол кубок.

День они провели, слоняясь вокруг него, поглядывая, как время от времени, Белоян разговаривал с киевскими волхвами, ждущими, когда увлекаемый ветром кусок волшебной материи долетит до окрестностей Киева. Ничего быстрее ветра придумать было нельзя.

Время тянулось, скрашиваемое на скорую руку приготовленной едой.

Когда Солнце перевалило далеко за полдень, они начали беспокоиться. В неизвестном далёко Белоян в бессильной злобе метался по поляне и, не обращая на них внимания, орал на ни в чем не виноватых подручных.

Они, сидящие в каменном зале, солнца не видели, зато по Белояну видно было, что замысел гибнет.

— Делать нечего…

Воевода оглянулся, принимая решенье.

— Анна! Что сказать надо, чтоб ковер взлетел?

Ни мгновения ни колеблясь, Анна протянула ему свиток. Избор пару раз пробежался по нему глазами, плечом дернул.

— Всего-то? Волшебники, называется…..

Он обежал товарищей взглядом.

— Исин. Сидишь тут. Ждешь, когда я вернусь. Гаврила…

Масленников поднялся.

— Я сейчас туда прыгну с ковром. Ты считаешь до десяти и с бочкой- следом. Я тебя там подхвачу….

Не давая остановить себя вопросами, воевода схватил в охапку ковер и выпрыгнул в простыню.

— Раз, два, три… — Гаврила считал медленно и на счете «восемь» прыгнул в неизвестность…

…Первое, что он увидел — землю под собой. Она лежала далеко, но звала его к себе с нешуточной силой. Богатыря потянуло вниз, в ушах засвистел ветер…

Продолжалось это несколько мгновений. Что-то метнулось сбоку, и спиной Гаврила ощутил твердость ковра.

— Быстрее! — заорал прямо в ухо Избор. — Солнце заходит!

Солнце, и правда, уже почти коснулось окоёма. Тени, перед тем как стать темнотой, вытянулись во весь рост. Сам город — стены и терема — уже виднелся на окоеме. Даже лиловый кисель мерзкого колдовства и то можно различить, но ясно было, что не успевают они. Не успевают….

— Бочку готовь!

Гаврила не стал спрашивать «для чего». Если сейчас комаров в дело не употребить, то там останется только один, а уж его-то беречь смысла не имело. Он выбил затычку и наклонил бочку так, словно собирался выплеснуть из неё то, что держалось внутри. Избор совал с пояса бездонное ведерко.