Ковер вместе с девицами послушно рванул за стену. Лучники на ней не смогли отказать себе в удовольствии пустить по стреле в волшебную диковину, но Гаврила их опередил, да и своим сигнал подавать время пришло.

Хлопок — и верх башни, собранный из толстых жердей, встопорщился и с грохотом съехал во двор.

— Наддай!

Вторым ударом он разворотил крыльцо, постаравшись ударить так, чтоб ненароком князя не убить. Удар, разваливший крыльцо на бревна краем задел кучу соломы и ветер закружил вокруг бойцов желто-зеленую метель.

— Прибью всех! Девок вернуть! — проорал князь, выбираясь из-под обломков. — Там, на стене! Сокращайте их!

— Они бы рады, — отозвался вместо лучников Гаврила, — только ведь я не велю.

Воздух сотрясли еще два удара и жердяной навес, прикрывавший лучников сверху, рассыпался под воинственные крики «спасайся, кто может!». Коротко глянув на Избора и хазарина, спиной к спине отбивавшихся от десятка мечей, проорал для князя.

— У тебя, князь и правда Святогоровы порты есть? Нам бы поглядеть…

— Погоди малость. Я рядом со Святогоровыми портами твои повешу… Ну, если отстирать удастся.

Плохо бы им пришлось, ибо, как щеки не надувай, ничего кроме ветра там нет, но помощь пришла… Один за другим ковры громадными, нездешними рыбами заскользили над двором.

— Колдуны! — заорал кто-то, не вынеся ужаса творимого колдовства — Колдуны!

— Точно! — ответило сверху разу несколько голосов и какой-то из Исинов, самый наглый, пожалуй, добавил:

— Всех в баб превратим, общупаем и обрюхатим!

Страшно слышать такое человеку войны. Тут бы и конец, но суматоху проигранного боя разорвал чужой голос.

— Это не колдуны! Это мороки!

На втором этаже появился худой мужичонка в пестром халате.

— Я те дам «мороки»! — обиженно взревело сразу несколько голосов.

— Колдуна не уродовать! — опережая их злость проорал какой-то Избор. — Пригодится.

От первого Гаврилова удара колдун только вздрогнул и окутался чем-то вроде тумана.

— Крепок, зараза! — с уважением сказал Гаврила своему близнецу. — А ну-ка давай-ка разом!

Хлестнуло так, словно под ноги гром ударил. Плетью огромного кнута, сила ударов сплелась, друг с другом и угодила в окно. Уж попасть туда, куда нужно никого из Гаврил учить не следовало. Девушки разом — да и как же иначе — восторженно завизжали: стена в том месте, где только вот что стоял колдун и грозил, частью вмялась внутрь, частью осыпалась желтой щепой, а сам колдун пропал.

— Унесло гада!

— Легковат оказался!

— Ловим его, братцы!

— Ловим, пока не сбежал!

Несколько бревен, вертясь, словно брошенные ребятишками палки, обрушились вниз, сбивая дерущихся.

Сквозь эту кучу-малу, прямо по телам, по бревнам, несколько Гаврил рванули в терем.

— Не все разом! — заорал Избор, под треск выбиваемой двери. — Двоих хватит. Тут тоже дружина!

Только воевода малость преувеличил. Дружина-то она дружина, но сейчас во дворе детинца стояли войны, уже встречавшиеся с Гавриловым кулаком и понимавшие чем все это закончится. Да к тому же кто-то из Исинов догадался проорать громогласно:

— Помер Алчедар! Бревном князя задавило! Беги-спасайся! Ноги уноси!

Слабые духом охотно воспользовались советом, а самых упертых защитников князя незваные гости загнали в какой-то сарай и заперли, подперев бревном двери. Какое-то время неуёмцы шебуршали там, пытаясь высадить дверь, но кто-то из Гаврил пообещал им обрушить крышу и те успокоились.

А князь остался в живых. Хоть и не целый, но все-таки живой.

Придерживая вывихнутую руку, он злобно смотрел на обступивших его обидчиков. Нарочито не спеша один из Изборов сунул меч в ножны.

— Колдуны проклятые! — сказал князь, как плюнул.

— Ну, может, самую малость, — согласился с ним Исин. — Мы слышали, что есть у тебя вещи Старых Богатырей.

Он не стал говорить о Святогоре, а раскинул сеть пошире. Ну, мало ли…

— Это так?

— И наши вещи! — сказали Анны. — Верни их нам, негодный князь!

Алчедар посмотрел на двор, скрипнул от злобы и безысходности зубами. А что делать? Понимая, что ничего другого не остается, как только послушаться незваных гостей Алчедар спросил:

— Кто из вас принцесса?

— Я — сказали сразу все девушки да еще, кажется, парочка Исинов отметилась.

— Ни кожи, ни рожи… — сказал князь, сохраняя лицо и понимая, что не будет у него в жизни второго случая поглядеть на принцессу, а не то, что потрогать её. Прихрамывая и придерживая руку Алчедар пошел вперед, а остальные — следом. Хозяин морщился не то от боли в руке, не то от неминучего разорения. После того, как по дому пробежали несколько Гаврил, то там, то тут из стен торчали выбитые бревна, лежали обломки лавок, битая и мятая посуда.

— Говорили тебе, отдай чужое по-хорошему… Куда тут, князь?

Алчедар высокомерно промолчал.

— Ну, в сокровищницу, конечно, — сказала какая-то Анна. Остальные согласно закивали.

— Где у тебя сокровищница? — посмотрел на него Избор. — Где наворованное добро от честных людей прячешь?

Князь вздернул подбородок, раздуваясь гневом.

— Честное слово ничего лишнего не возьмем, — остудил его гнев воевода. Из-за стены грянули крики:

— Вот он!

— Лови!

Голоса были знакомые.

— Это ж я кричу! — удивился Гаврила.

…До его личной сокровищницы еще никто из незваных гостей не добрался. Елистрей с облегчением выругался и продолжил поспешные сборы- понятно, что отбиться не получится. Слишком много оказалось пришлых и слишком сильны были они. Так что бегство не трусость, а мудрость. Там, впереди, кто знает, как дело повернется. Может быть, удастся все переиграть. Но для этого, самое малое, сегодня ему нужно будет остаться в живых и при своей силе…

В большой лыковый короб полетели нужные в колдовских делах мелочи — мешочки с травами, амулеты, свитки рукописей. Оставлять такое богатство тут никак нельзя: понимал, что вот-вот появятся тут его нежданные недруги. Кто это, интересно, такие? Или подстава со стороны Циндала? Вроде бы дорогу друг другу не переходили нигде, не ссорились… Ладно… Это все потом. Быстрее, быстрее… Есть у него, конечно, чем незваных гостей встретить, но лучше все-таки исчезнуть…

В дверь невежливо грохнули. Либо кулаком, либо сапожищем…. Мысли сбились.

— Эй! Есть кто дома?

…Один из Гаврил приложился ухом к двери, прислушался.

Шум за дверью стих, словно большая мышь, только что копошившаяся там, померла.

— Обделался и помер, — предположил один из Исинов, но ошибся.

— Вон пошли, нищеброды… — донеслось из-за двери. Голос звучал громко, но вот уверенности в нем не чувствовалось.

— Да какие мы нищеброды? — пожал плечами Гаврила. — Мы калики перехожие. Хотим тебе песню спеть, былинку рассказать. Открой. Не пожалеешь.

Он принялся закатывать рукава рубахи, обнажая крупные волосатые руки.

Что-то за дверью покатилось с грохотом, потом посыпалось, словно невидимка расшвырял кучу палых листьев.

— Шли бы вы своей дорогой, калики. Не ровен час…

— Значит, по-хорошему не хочешь, — сделал вывод Гаврила из его несговорчивости. — Последний раз говорю. Выходи, а то хуже будет. Дом по бревнышкам разнесем, тебя — по косточкам…

Он уже понял, что по-хорошему тут не получится и жестом отодвинул товарища от двери.

— Ну, что? С размаху и по сопатке? — спросил в полголоса, хотя и так все ясно. Второй Гаврила закивал, во всем с собой соглашаясь. Конечно, с размаху и именно по сопатке.

— А мне потом в куче мусора и кишок разбираться? Давай-ка так, по-простому сперва попробуем.

Первый Гаврила пожали плечами — мол, что ж тут поделать — и навалились на дверь. Та не устояла — беглец даже не запер её…

В небольшой комнате стояло несколько сундуков, стоял стол, а сам колдун нашелся на полу — ползал, словно искал что-то или подбирал.

— Сам не захотел по-хорошему, — напомнил ему Гаврила, поднимаясь.